Не надо переворачивать лодку! - Страница 31

Глава 17.

На вокзал проводить нас прибыл, у меня чуть челюсть не отвалилась, Народный Комиссар Андреев! Явно, работа Берии. Андрей Андреевич, старый подпольщик, незаметно мне подмигнул и великолепно разыграл сцену прощания с любимым сыном и невесткой. Ему подыгрывала 'моя' новая мать. Надавали кучу съестного. 'Лаврентий Павлович сказал, что несколько разведок заинтересовалось твоей поездкой, Андрей!' - быстро проговорил АА в процессе прощания. 'Берия решил подстраховаться и повысить этот интерес!' - немедленно отозвался Сергей, - Неплохо придумано!' Прощально машем руками из окна вагона, Дора Моисеевна вытирает платочком 'слёзы'. 'Ну, просто семейная трагедия!' - резюмировал Сергей. Я его одёрнул: 'не смеши меня! Иначе я не выдержу!' 'Всё, всё! Иду гулять с собаками!' Тут у меня выступили слёзы, от смеха, конечно, но лицо я удержал, поэтому получилось довольно натурально. Когда мы закрыли дверь в купе, беззвучно расхохоталась Рита и прошептала мне на ухо: 'Ты так!!! вошёл в роль! 'Верю!' (Станиславский) В тебе пропадает великий артист!'

- Нет, правда, было очень неожиданно! Но меня всё время разбирал смех! Очень боялся рассмеяться! А как они сыграли! - сказал я.

- У меня просто слов нет! Всё было так натурально! Куда мы денем такую кучу продуктов?

- Саше надо отдать!

- Нельзя! Вдруг кто увидит! Он же даже близко к нам не подходил и делает вид, что нас не знает.

Саша, действительно не подходил к нам всю поездку, только один раз, проходя мимо в конце вагона, сказал мне три слова: 'третье купе, дефендзива'. Я передал это Маргарите.

Станция 'Столбцы'. Долго стоим, меняем колёса поезда. После революции, поляки, даже колею, заменили на немецкую. Тронулись, немного проехали и остановились. Стук в дверь, проводник на немецком и ломаном русском объявляет о границе и проверке паспортов. Ещё раз постучали, открыли дверь: лейтенант-пограничник, а сзади красноармеец: 'Пограничный контроль, прошу предъявить документы!' Внимательно сличает фотографии, осматривает каждый паспорт. 'Счастливого пути!' Через полчаса трогаемся, проехали около километра, все повторяется, но вместо пограничника - польский офицер в конфедератке, а сзади двое в штатском. Берёт паспорта, приподнимает их в левой руке, раздвигает, как карты, и показывает штатским, что оба паспорта - дипломатические! Даже не раскрыв их, подносит два пальца к козырьку, щелкает каблуками и возвращает паспорта, произнося: Serdecznie Witamy. На лицах двух штатских написано полное разочарование! Закрываем двери. Рита показывает куда сесть, и что бы я расстегнул пиджак. Сама садится напротив, на коленях сумочка, рука в сумочке. 'Засыпал к утру, курок аж палец свёл...'(С) До Барановичей доехали без происшествий. И дальше никаких происшествий не было. Поезд шёл быстро и подолгу на станциях не стоял. 10 минут в Варшаве, пять минут в Познани, за Познанью повторилась проверка документов, простояли больше часа, по вагону прошёл проводник: 'Граница Рейха!' Высокий полный полицейский в серо-зелёной шинели и фуражке отдал честь, принял паспорта и передал их для осмотра человеку в штатском сзади, обвел глазами купе, но подчеркнуто не наступал на порожек двери, сделал полшага назад в сторону, для того, чтобы проверяющий документы посмотрел на нас. Принял документы от штатского, щелкнул сапогами, отдал документы: 'Добро пожаловать в Рейх, господа!' В Берлин приехали довольно скоро. Нас встретил сотрудник Торгпредства. На его машине мы приехали в аэропорт Темпельхофф, довольно быстро прошли регистрацию и вылетели в Лондон на DC-3 авиакомпании Imperial Airways. Через три с половиной часа мы приземлились в Кройтоне. Там нас встретил представитель посольства в Лондоне. Нас поселили в Посольстве. На следующий день с нами познакомился Иван Михайлович Майский. Мы раскланялись с ним в коридоре столовой, он первым протянул руку Маргарите и, после этого, обратился ко мне, хитровато улыбаясь: 'Меня известили по поводу Вашего приезда, и, хотя я припоминаю, что у Андрея Андреевича и Доры Моисеевны только дочки на выданье, тем не менее, рад познакомиться с его сыном и его очаровательной женой! Всё, что зависит от нашего ведомства, мы сделаем.'

И действительно, на причале, в момент, когда г-н Никольс поднимался по трапу, была разыграна сценка прощания с нами с участием самого посла! А он был широко известен в Англии.

Проработав три новых аварийных канала связи, мы, наконец, сели на огромный трехтрубный лайнер. У нас было три дня!!! на то, чтобы познакомится с Никольсом. Лайнер отматывал тридцать миль в час!

Глава 18.

Нас провели в каюту, и наша квартира показалась нам скромной лачугой, где-то на островах Туамоту! Даже у Маргариты глаза были, как полтинники. Надо отдать ей должное, она довольно быстро справилась с изумлением. Подошла ко мне:

- Очни-и-и-ись, дорог-о-о-ой! Если мы не привезём этот дурацкий станок, из нас сделают котлету! Но! Когда это будет происходить, я буду вспоминать вот это великолепие и улыбаться! - и она, слегка, прикусила мне ухо! Чертовка, как она обворожительна! - Нет-нет! Это потом! До обеда - сорок минут, помоги снять мне платье и переодеться! И сам, пожалуйста, приведи себя в порядок! Ты должен выглядеть на все 100! Расстегни! Спасибо! Я пошла мыться! Здесь две ванные! Т.ч. не теряй времени!

Она загрузила двух или трех горничных и, наверно, полкоманды лайнера, готовя себя и меня к 'выходу в свет'. Даже успела сделать новую причёску. Потом придирчиво осматривала меня, ища малейшие недостатки. Откуда у неё такие знания? Может быть, ей тоже кто-нибудь помогает? 'Не говори ерунды! Она просто очень красивая женщина, у которой есть вкус!' - сказал Сергей, - Остальное ей дала мать и собственные мозги.' Те несколько часов, что она отсутствовала вчера в дипгородке, съездив в Сити, явно пошли на пользу её гардеробу. Когда она вышла из спальни, где одевалась, я просто сел!